Две операции, позволившие сохранить конечности, были проведены одному пациенту. Об этом уникальном случае рассказал главный врач «Биоконтроля», кандидат биологических наук Евгений Александрович Корнюшенков.
– Евгений Александрович, что это за пациент?
– Первого сентября 2018 года к нам поступил девятилетний ротвейлер Мэл. Хозяева в своё время взяли его из приюта, причём уже довольно взрослым псом. Собака удивительная – очень добрая, дружелюбная и контактная!
Пациент поступил с жалобой на хромоту опирающегося типа в течение двух недель на правую грудную конечность и болезненность в области локтя при пальпации. На рентгеновских снимках мы увидели признаки злокачественной опухоли кости. Проведённый комплекс диагностических мероприятий подтвердил диагноз – остеогенная саркома, и не выявил метастазов, что дало нам возможность начать обсуждение лечения данного пациента по нашим протоколам. Планирование лечения осложнялось сопутствующим заболеванием – эрозивным язвенным гастритом. Это ограничивало нас в применении серьёзных обезболивающих препаратов.
Завершив диагностику компьютерной томографией, позволившей нам оценить состояние костных структур в месте поражения, мы приступили к лечению. Девятого сентября мы начали первый курс химиотерапии. Очаг поражения был достаточно большой, у нас не было стопроцентной уверенности, что конечность нам удастся сохранить. При этом на первый курс химиотерапии мы не получили ожидаемого ответа со стороны опухоли. Второй курс химиотерапии мы усилили — провели, как и у людей, полихимиотерапию. К нашей радости, курс дал хорошую регрессию. Это позволило нам предложить владельцам проведение органосохранной операции: широкую сегментарную резекцию правой локтевой кости с замещением дефекта биоимплантатом локтевой кости, то есть донорской костью.
– Как быстро она была проведена?
– Эту операцию мы выполнили девятого октября. Объём был достаточно большой, одиннадцать сантиметров кости было удалено и замещено, с артродезом локтевого сустава. В ходе этой операции животному была имплантирована порт-система – внутривенный порт для химиотерапии.
– Что значит артродез?
– Термин образован от греческих слов arthron – сустав и desis – связывание, то есть создание полной неподвижности сустава. Нам пришлось сделать неподвижным локтевой сустав, это было необходимо для фиксации импланта. Да, из-за этого период восстановления становится дольше, но у собаки остаются подвижными два сустава – пястный и плечевой, и это позволяет после восстановления пользоваться конечностью почти полноценно. После интенсивной терапии Мэл прошёл два курса адъювантной полихимиотерапии, адекватно их перенёс и был выписан в хорошем самочувствии.
– Что происходило дальше?
– Дальше Мэл приезжал к нам на осмотры. В частности, в декабре 2018 года мы констатировали удовлетворительное состояние пациента, оценили опороспособность конечности на 3-4 балла из пяти, без признаков болезненности, без метастазов.
А вот 30 января 2019 года на рентгеновском снимке лёгких мы обнаруживаем, что мигрировал катетер из порта. Он попал в лёгочную артерию. Это нас очень расстроило, хотя гемодинамику данное происшествие никак не изменило. Это было случайной находкой, так как обратились хозяева в этот день с другой жалобой – на хромоту, появившуюся в левой тазовой конечности. Очаг деструкции мы обнаружили в проксимальном отделе голени. Мы предположили метастаз.
– Не является ли отрыв катетера недосмотром владельцев или врачебной ошибкой?
– Нет. Постановка катетера и оставление его – стандартная процедура при лечении онкологических заболеваний у людей. Животным это тоже необходимо. Но человек может контролировать себя, а собака, восстановившись после операции, приступает к активной жизни. Она двигается, она может почесать это место, а иногда и зубами дотянуться. Владелец не в состоянии контролировать собаку круглые сутки. В результате катетер в месте крепления к порту может отломаться и мигрировать. Большинство животных спокойно живут с этим катетером, но в то же время в нашей практике есть уже несколько случаев, подобных этой ситуации с Мэлом.
– Что решили делать с катетером и хромотой на задней лапе?
– Взяли гистологию, провели компьютерную томографию. Подтвердился метастаз остеогенной саркомы. Мы получили картину, позволившую нам предложить сохранную операцию и на этой лапе. Но сначала надо было достать «убежавший» катетер. Тринадцатого февраля мы провели операцию по удалению катетера, Мэл перенёс её хорошо. В дальнейшем было принято решение о проведении химиотерапии и подготовке к второй сохранной операции.
Двадцать шестого февраля была проведена полихимиотерапия. Опухоль на неё очень хорошо отреагировала. Двенадцатого марта была проведена широкая сегментарная резекция проксимального отдела левой большеберцовой кости с замещением дефекта деиммунизированным биоимплантом, то есть донорской костью. Операция прошла без осложнений, гистология подтвердила метастаз предыдущей опухоли. Тридцатого марта провели сеанс химиотерапии.
– Операция тоже прошла с артродезом?
– Да, это было неизбежно.
Четвёртого апреля мы выписали Мэла и увиделись с ним только тридцатого июня, на плановом осмотре. Период реабилитации был большой, собака постепенно научилась ходить. Обе конечности выглядели стабильно и без замечаний. В следующий раз мы с ним увиделись 25 октября. Он поправился на четыре килограмма. Мы не обнаружили признаков рецидива или метастазирования, имплантаты были в норме, а возможность ходьбы можно оценить на видео:
– Получается, что даже метастаз не является преградой для лечения и сохранения качества жизни?
– Средняя продолжительность жизни собак при лечении остеогенной саркомы по нашим данным составляет 400 – 420 дней. Животных, кто прожил более года после операции – более семидесяти процентов. История Мэла показывает, что даже при метастазировании (то есть при начале четвёртой стадии заболевания через полгода после первой операции) процесс можно локализовать – провести сохранную операцию, избежать ампутации и сохранить функцию конечности. А при правильно подобранной и проведённой химиотерапии добиться очень хорошего результата: на сегодняшний день собака находится в ремиссии, никакого лечения ей не требуется. То есть, по факту она вылечена, и мы только динамически за ней наблюдаем. В результате Мэл может стать долгожителем не только с точки зрения диагноза, но и породы – на сегодняшний день ему около одиннадцати лет, что является преклонным возрастом для ротвейлеров.
Качеством его жизни довольна и хозяйка, о которой я должен обязательно сказать пару слов. Она – большой молодец. При такой ситуации усилий врачей, даже самых лучших, не достаточно. Необходимо большое участие хозяина – реабилитация, визиты к врачу, массаж. При том, что большинство врачей в мире предложило бы в этой ситуации эвтаназию. Но при такой воле хозяина при всех существующих «нет» можно говорить «да» и добиваться, вместе с нами, врачами, таких замечательных результатов.